Здравствуйте, Друзья! Сегодня вашему вниманию мы представляем 1-ю часть обзора проблематики по теме «Интеллектуальная собственность в России». Многие конечно из вас слышали о патентах и авторском праве, но как правило особенно не вникал что за атмосфера царит в этом секторе связанном, так или иначе со всеми течениями современной жизни.
Интеллектуальная собственность в России
Битву за «умную нефть», а именно так сегодня все чаще именуют интеллектуальную собственность, российские изобретатели и инноваторы пока проигрывают — несмотря на рост вложений в развитие технологий, научные исследования и культуру, в России ежегодно регистрируется всего 35-40 тысяч патентов (данные Ассоциации IPChain). В мире эта цифра в разы больше. Изменить ситуацию могут цифровые технологии, которые способны не только упростить фиксацию прав интеллектуальной собственности (ИС), но и защитить правообладателей от незаконного использования своих разработок, и позволить на них зарабатывать.
Проблема защиты интеллектуальной собственности давно входит в число главных для ИТ-компаний. По данным Ассоциации производителей программного обеспечения BSA, 62% российских предприятий используют контрафактный софт, а общий объем пиратского рынка составил $1,3 млрд.
Защита непатентуемых технологий
Сегодня далеко не все разработчики стремятся получить на свои изобретения патент. По данным журнала Research & Development, из топ-100 повлиявших на современный мир изобретений не имели патента 91%, в том числе автоответчик, галогеновая лампа, принтер и антиникотиновый пластырь. Но, возможно, прорывные технологии попросту нуждаются в иных способах защиты, полагает доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Университета Генеральной прокуратуры РФ Наталья Макарчук. Так, блокчейн мог бы пригодится для защиты непатентуемых технологий, например технологии R&D, полагает эксперт. Да, в России принято ставить знак равенства R&D с НИОКР, но, например, в США под этим термином понимают скорее систему технологий управления инновациями в бизнесе, которая позволяет улучшить конкретный продукт, и права на нее также стоило бы оформлять.
«Нам нужны новые способы защиты того, что можно запатентовать, но когда это не нужно, то требуются альтернативные механизмы, и я вижу здесь роль новых цифровых технологий, например распределенных реестров, — уточнила Наталья Макарчук. — Это самое перспективное направление!
Может быть, сложно предложить правовое регулирование, но на каком-то этапе они будут перспективными».
Цифровизация защиты
В цифровую эпоху должны измениться и способы защиты правообладателей, отметил консультант юридической фирмы «Каменская & партнеры» Яков Лазарев. Например, есть запрос на разработку специального алгоритма, который бы помогал не только бороться с правонарушителями в сфере интеллектуальной собственности, но и хотя бы находить их в интернете. Сегодня из-за больших объемов информации сами правообладатели справляются с данной задачей с трудом.
Многие шаги в сторону трансформации системы защиты правообладателей уже сделаны. Например, судам разрешили принимать в качестве доказательства скриншоты интернет-страниц (ранее требовалось нотариальное заверение), также суды стали более адекватно относиться к представлению данных от сервиса WayBack Machine (веб-архива, позволяющего увидеть, как выглядели сайты раньше).
Вот так выглядит интерфейс сайта. В нашем примере мы нашли историю главной страницы Яндекса.
Владимир Попов обратил внимание на проблему доказывания в таких спорах: в частности, необходимы скриншоты и фиксация адресов страниц, а также нотариальный осмотр. При этом он отметил, что споров, связанных с доменными именами, немало. Такие споры делятся на две группы: проблемы отчуждения в гражданском обороте и нарушение прав на товарные знаки или фирменные наименования. Он также подчеркнул сложность вопросов, связанных с определением денежной компенсации, и выразил надежду на урегулирование этих вопросов в будущем обзоре ВС.
Адвокат АП г. Москвы Вячеслав Голенев поделился собственным опытом решения проблемы доказывания в таких спорах. Он отметил, что некоторые госорганы (в частности, налоговые) не понимают, чем объекты интеллектуальной собственности различаются между собой.
По мнению спикера, такие расхождения устанавливаются налоговыми органами не с помощью привлеченных экспертов, а собственными специалистами, у которых зачастую отсутствует соответствующий диплом. В плане вопроса доказывания по таким спорам, отметил Вячеслав Голенев, приходится использовать заключения экспертов, нотариальную экспертизу. Он добавил, что суды порой путаются в порядке компенсации судебных расходов, смешивая понятия имущественных и неимущественных прав.
Право на big data
Далеко не на все новые технологии, которые появляются на рынке, должны распространяться права интеллектуальной собственности. Нередко интеллектуальной собственностью спешат объявить, например, персональные и биометрические данные, части программного кода, доменные имена и даже big data. Не спешить с подобным подходом призывает президент IP CLUB, эксперт Института развития интернета Марина Рожкова. Как уточняет эксперт, прежде всего необходимо разобраться, что из себя представляет каждая новая технология, и лишь затем разрабатывать для нее юридическое регулирование.
«Не надо торопиться и все признавать интеллектуальной собственностью. Мы должны регулировать отношения, которые уже возникли, но если это технология, которая лишь набирает обороты, и мы не знаем, будет ли она востребована? Это же потребности, которые еще не выявлены, и мы не должны это регулировать!» — уточнила Марина Рожкова.
Например, под вопросом целесообразность распространения права интеллектуальной собственности на big data, ведь говоря о феномене больших данных, подразумевают скорее алгоритмы, позволяющие находить в огромных массивах скрытые закономерности, и уже затем их использовать. А значит, если и говорить о правах интеллектуальной собственности, то никак не на сами данные. Также Марина Рожкова призвала к пересмотру практики обращения с персональными данными: сегодняшние правила регулирования использования последних остаются зачастую невыполнимыми.
Похитители патентов
Интеллектуальная собственность — относительно новое для России понятие. Возможно, поэтому многие предприниматели и компании еще не задумываются о том, как защитить себя, свой товар и свои технологии. Защитить от тех, кто уже понял, как на вполне законных основаниях можно запретить производителю производить, продавцу продавать, а импортеру — импортировать.
Известно множество примеров, когда полезные и правильные законы использовались ловкими людьми для обогащения за счет законопослушных граждан и компаний. Законодательство в области интеллектуальной собственности и патентное право в частности — как раз тот самый случай.
С одной стороны, патент — охранная грамота, удостоверяющая исключительное право, авторство и приоритет изобретения, полезной модели либо промышленного образца. Патент призван защитить права изобретателей, дать им мотивацию, позволить получать от своего изобретения реальные деньги, а самому изобретению — воплотиться в товарах, услугах и технологиях, которые будут эти деньги приносить.
С другой стороны, патент — юридический инструмент, который позволяет не только защищать права, но и, не отступая от действующего законодательства, заниматься неприкрытым вымогательством, шантажируя легальный бизнес. Дело в том, что обладателями патента могут оказаться весьма далекие от изобретательства граждане или организации. Их оружие — доскональное знание технологий получения патента, виртуозная игра формулировками, позволяющая замаскировать очевидные и давно известные способы и предметы в патентных заявках, опыт ведения судебных дел и, как ни странно, знание законов.
Наши законы сулят нарушителям патента суровое наказание: обладатель патента может требовать пресечения действий, нарушающих его исключительные права, возмещения убытков, выплаты компенсаций и даже изъятия материальных ценностей у изготовителей, хранителей, перевозчиков и продавцов. Если дело дойдет до судебного разбирательства, может быть принято решение об изъятии и уничтожении оборудования, применявшегося при совершении нарушения. Кроме того, не исключено и уголовное преследование нарушителя: незаконное использование изобретения, полезной модели или промышленного образца влечет штраф или лишение свободы на срок до двух лет в соответствии со ст.147 УК РФ.
Таким образом, гражданин или фирма, которая является патентообладателем, теоретически могут не только разрушить бизнес производителя, импортера или продавца товаров, которые этот патент нарушают, но и упрятать предпринимателей-нарушителей за решетку.
Если речь идет о действительном нарушении исключительных прав, например об откровенных подделках известных товаров или о другом очевидном контрафакте, закон на стороне правого, и возмездие выглядит справедливым. Но если владелец патента на самом деле ничего не изобретал, кроме словесных формулировок, позволивших ему получить права на то, что ему на самом деле не принадлежит, закон становится инструментом давления на бизнес.
Какие объекты авторского права чаще других копируют и воруют
Ежегодно в сфере интеллектуальной собственности рассматриваются тысячи исков. Фото, видео и аудиоконтент сайта — один из самых популярных нематериальных объектов для хищения.
В целях страхования рекомендуется размещать на веб-ресурсе знак «копирайта» ©. Это предостережение для тех, кто занимается плагиатом и копированием. С помощью такого символа можно определить реального правообладателя.
Но если знак отсутствует, это не значит, что у произведения нет законного владельца. При удалении символа «копирайта» нарушается закон, что влечет за собой ответственность.
Содержимое сайтов зачастую находится в открытом доступе, некоторые CMS-системы легко поддаются взлому, что дает злоумышленнику возможность попасть внутрь консоли и базы данных.
Как только у недоброжелателей появляется доступ к ресурсу, они берут под контроль bugtraq-рассылки о появлении разного рода проблем.
Последствия могут быть печальными: за спам и размещение фишинговых страниц часть функционала может быть отключена, или сайт вообще будет заблокирован на хостинге. К тому же антивирусные и поисковые системы могут пригрозить санкционным пакетом.
Однако проблема может быть не только в программном обеспечении и оборудовании, но и в сотрудниках.
К сожалению, бизнес многих организаций страдает из-за пренебрежения средствами защиты данных и корпоративной политикой безопасности.
Допустим, ваша компания заказала разработку мобильного приложения у агентства. Заказ передается на проработку программисту, у которого автоматически возникают права на этот продукт.
Согласно статье 1257 ГК РФ, авторство автоматически закрепляется за лицом, которое указывается на оригинале или экземпляре произведения, если нет доказательств авторства другого.
Но вам невыгодно, чтобы права на будущий актив распространялись на третьих лиц. В этом случае вам следует сразу же подать заявку на регистрацию в Роспатент. А еще — заключить договор с исполняющей стороной, в котором будет четко закреплено, кто является автором продукта.
Кроме того, внутри компании тоже необходимо организовать документооборот так, чтобы избежать ситуации, когда ваш сотрудник может считать себя правообладателем.
Игнорировать соглашение о неразглашении (NDA) не стоит. Для руководителя это гарантия того, что при невыполнении условий контракта нарушителя ждут последствия, степень тяжести которых определит суд.
Такая мера снизит риск того, что кто-то скачает на флэшку файл с инсайдерской информацией и вынесет из офиса.
Вторым распространенным объектом хищения выступают товарные знаки, их регистрация, а также объекты, которые входят в айдентику, – фирменный и корпоративный стиль и его элементы.
Тролль из бутылки
Анализ практики патентных споров показывает, что запатентовать можно практически что угодно, пусть даже это уже сто лет всем известно!!!. Более того, теоретически возможно и аннулировать патент на настоящее оригинальное изобретение. Обладая деньгами, фантазией, владея специальной терминологией, зная процедуру рассмотрения патентной заявки, включая нюансы, связанные с экспертной оценкой, и главное — представляя себе конкретную цель данной затеи, можно буквально творить чудеса.
В двух словах технология создания патента, с помощью которого можно поживиться за чужой счет, такова: признак, свойственный уже известной продукции или технологии, делается базовым отличительным признаком для некоего нового «изобретения». Далее начинаются словесные игры, цель которых — ввести в заблуждение экспертов, проверяющих заявку на патентопригодность. Другими словами, суть изобретения должна быть сформулирована таким образом, чтобы у экспертов не создалось впечатление, что они дают заключение на что-то уже известное. Для того, кто знает, как и какими средствами осуществляется экспертиза, это возможно. Принимаются во внимание и другие факторы. Например, запатентовать изобретение, с точки зрения экспертизы, сложнее, чем получить патент на полезную модель.
Риск в таких делах минимален — в крайнем случае патент просто не будет получен. Наказания за попытку запатентовать уже известное изобретение нет, ведь обратившийся мог и не знать о существовании чего-либо подобного или просто заблуждается относительно новизны предлагаемого решения. В конце концов, в науке известны случаи, когда оригинальные мысли приходили в разные умные головы практически одновременно.
В развитых странах Запада, где права на интеллектуальную собственность начали защищать задолго до нас, подобные трюки с патентами хорошо известны. Компании, специализирующиеся исключительно на предъявлении патентных исков, получили название патентных троллей (patent troll), хотя сами себя они предпочитают называть патентными холдингами или патентными дилерами. Известны и некоторые результаты их деятельности: после пятилетнего противостояния в 2006 году производители популярного смартфона Blackberry были вынуждены выплатить никому не известной ранее компании NTP Incрекордную сумму — $612,5 млн под угрозой запрета их товара в США.
В России пока все обстоит скромнее. Миллиардных компенсаций пока никто не получал, хотя свои тролли уже завелись. Специалисты считают классическим примером отечественного патентного троллинга так называемый бутылочный патент. Этот документ за номером 2139818, опубликованный в октябре 1999 года, уже не действует, однако его и сейчас можно найти в архиве Роспатента. Авторство изобретения «Сосуд стеклянный», как указано в патенте, принадлежит господам Калиниченко и Троицину, проживающим в Московской области, а патентообладателем являлось ООО «Технополис». Из части патента, именуемой рефератом, становится ясно, что изобретенный «стеклянный сосуд, в поперечном сечении имеющий границы наружной и внутренней стороны», и у этого сосуда «по крайней мере на границе наружной и/или внутренней стороны часть линии границы по крайней мере одного из поперечных сечений выполнена в виде фрагмента или комбинации фрагментов косого конического сечения прямого кругового конуса». Другими словами, изобретатели из Подмосковья изобрели и запатентовали всем известную стеклянную бутылку.
Сделано это было не забавы ради. На следующий год после регистрации патента ООО «Технополис» пыталось договориться с несколькими компаниями, производящими пиво и безалкогольные напитки, о лицензионных отчислениях, которые, по мнению отечественных патентных троллей, должны были составлять не менее 0,5% от выручки. Основания для таких выплат у «Технополиса» формально были: им принадлежал патент на техническое решение, которое на тот момент без разрешения использовали все производители жидкостей в стеклянной таре. От отчислений в пользу «Технополиса» тогда спасло решение Палаты по патентным спорам: юристы, нанятые пивоварами, смогли спустя несколько месяцев аннулировать скандальный патент.
В 2021 был резонансный случай с башкирским предпринимателем, который зарегистрировал на себя множество товарных знаков в течение нескольких лет. Они использовались множеством компаний различной направленности. И вот в мае этого года он доказал в суде, что не только раньше других зарегистрировал товарный знак «Командор», который также использует известная в Сибири сеть магазинов, но и предоставил лицензию на его использование местной ИП, которая использовала его в течение двух лет для своего маленького сельского магазина.
Сложно сказать, прав он или неправ, ни один суд не признал, что он действует недобросовестно. Но именно так строится патентный троллинг. При этом на его стороне было то, что его ТЗ реально использовался — по крайней мере, он сумел это доказать. И компенсация по этому делу довольно большая для российской судебной практики (20 млн рублей).
Вот еще одна история попыток патентного шантажа известных компаний российским обладателем патентов. В реестре Роспатента эти документы следуют под номерами 2008102012, 74862, 74603 и 74602 — это патент на изобретение и три патента на полезные модели, все под названием «Амортизатор транспортного средства». Изобретатель амортизаторов москвич Олег Тихоненко таким образом пытался получить с иностранных компаний-производителей автомобильных амортизаторов от €30 млн до €50 млн. В числе нарушителей патентных прав господина Тихоненко оказались сразу несколько крупных компаний: японская Kayaba (торговая марка KYB), немецкая ZF Trading (марки Sachs и Boge) и американская Gates (марка Bilstein). Патентообладатель даже обращался в отделы по экономическим преступлениям милиции с целью остановить продажи контрафактных, по его мнению, амортизаторов, что ему отчасти удалось: был арестован склад одного из поставщиков.
Пострадавшие производители обратились за экспертизой в НАМИ и с заявлением в следственный комитет при Генпрокуратуре. Несмотря на то что, по мнению специалистов, никаких изобретений господина Тихоненко иностранцы не использовали (устройство его амортизаторов было ранее описано в американском патенте, а математическая формула, с помощью которой в патенте Тихоненко описано действие его улучшенных амортизаторов, взята из советского технического справочника), коллегия Палаты по патентным спорам смогла аннулировать патенты Тихоненко лишь в ноябре 2009 года.
Статистика суда по интеллектуальным правам
Немного истории
Первый успешный патентный тролль жил еще в XIX веке. Его звали Джордж Селден. В 1879 г. он подал патентную заявку на бензиновый автомобильный двигатель, но сумел оттянуть момент окончательной регистрации на 16 лет. Тем временем автомобильная отрасль выросла, и в 1895 г. ловушка захлопнулась; Селден заключил ряд лицензионных соглашений с автомобильными компаниями. Второй окружной суд США в 1911 г. поддержал его, указав, что Селден «всего лишь воспользовался задержками, которые допускал закон». За одним важным исключением — Генри Форд, решивший не поддаваться шантажу, выиграл процесс у Селдена.
В ХХ веке первое место среди патентных троллей, по всей видимости, принадлежит Джерому Лемельсону, изобретателю, получившему около 600 патентов, начиная с середины столетия. Он сумел заработать около $1,3 млрд, используя трюк, придуманный Селденом (т.н. submarinepatents, «подводные патенты» — заявленные, но полученные много лет спустя). Впрочем, сам Лемельсон всегда отрицал, что сознательно затягивал регистрацию патентов.
«Золотая лихорадка» патентных троллей
Патентное вымогательство успешно существует почти полтора века в правовом поле, а сами тролли становятся миллионерами.
Однако не все организации, «сидящие» на патентах, автоматически становятся патентными троллями. Если они выдают лицензии на разумных и справедливых условиях, то их называют добросовестными владельцами интеллектуальной собственности. Поэтому в юридической практике важно отделять зерна от плевел.
Главным отличием является то, что патентные тролли осуществляют лицензионную деятельность в ущерб рынку, а также выискивают жертвы среди компаний, которые якобы могут быть причастны к нарушению их патентных прав. Затем начинается шантаж огромными исками и/или реализуется порочная тактика юридического хардбола, которая через судебные разбирательства буквально изводит бизнес:
Если под ударом оказывается публичная компания, то ее акции, скорей всего, упадут;
Если предприниматель – от него могут отвернуться партнеры и клиенты.
Затем по цепочке страдает уже все общество, особенно самые незащищенные слои.
В 2015 году в США компания Turing Pharmaceuticals, получив в свои руки право на препарат, используемый для лечения серьезных инфекций, заставила производителей увеличить цену упаковки с $13,50 до $750
.
В 2018 году Роспатент встал на сторону Азамата Ибатуллина и аннулировал товарный знак Top Gear («Главная передача»), принадлежащий британской BBC, признав, что тот схож с обозначением TopGear, зарегистрированным Ибатуллиным раньше. Несмотря на то, что вначале президиум Суда по интеллектуальным правам (СИП) решил, что BBC законно получил бренд Top Gear и широко использует его в своем бизнесе, позднее СИП все-таки встал на сторону хозяина TopGear, тем самым отдав победу патентному троллю.
Судится с троллями накладно и нервно. Из российской практики в этой связи можно вспомнить иск патентного тролля IPAT к «Лаборатории Касперского» и еще 34-м айтишным корпорациям.
Американская компания IPAT настаивала на нарушении двух ее патентов, полученных еще в 90-х годах прошлого века. Дело интересно тем, что все 34 компании, кроме «Лаборатории Касперского», сдались и согласились выплатить истцу компенсацию. Но в ходе судебного разбирательства, длившегося 3,5 года, «Лаборатория Касперского» победила, принудив IPAT не только отозвать иск, но пойти на уступку с условием with prejudice, что означает отказ от подачи повторного иска.
А вот и статистика исков к Лаборатории Касперского за несколько лет.
Встречаются ситуации, когда в качестве патентных троллей выступают бывшие работники предприятий, запатентовавшие на себя разработки своих работодателей (их трудовых коллективов).
В рамках арбитражного дела № А50-12809/2010 Родионов С.Ю., бывший генеральный директор фармацевтической компании ЗАО «Институт новых медицинских технологий», предъявил иск к своему бывшему работодателю о запрете производства и реализации лекарственного препарата «Профеталь» и взыскании убытков в размере около 2,5 млн. рублей, что составляло 10% выручки Ответчика от реализации спорного лекарства. Суд удовлетворил заявленный иск и взыскал убытки в заявленном размере. При расчете величины убытков арбитражный суд исходил из документально подтвержденной патентообладателем стоимости проданной Ответчиком контрафактной продукции и ставки в 10% от лицензионного вознаграждения, предусмотренной в прекратившем свое действие договоре между сторонами спора.
А в 2006 году известность получил случай, когда по заявлению патентообладателя в правоохранительные органы в компании «Моторола» и «Евросеть» был изъят товар (сотовые телефоны) на сумму, превышающую $20 млн. Данное разбирательство свидетельствует о том, что действия патентного тролля могут причинить значительный вред предпринимателям даже в том случае, если впоследствии спорный патент будет отменен.
Размер выкупа
Еще одним инструментом шантажа являются обеспечительные меры. Возьмем, например, иск, в 2006 г. едва не погубивший Blackberry. Дело развивалось по классическому сценарию. Компания NTP владела патентами, связанными с отправкой электронной почты по беспроводным сетям, но не использовала их. Когда в конце 1990-х годов несколько компаний стали предлагать этот сервис, NTP подала иск, в частности, против Research In Motion (RIM), производителя Blackberry. Присяжные встали на сторону истца, и суд запретил использование чужой технологии. NTP получил мощный аргумент в переговорах, и RIM пришлось заплатить $612,5 млн. — иначе бизнес просто бы разорился.
Предметы иска бывают самые разные. Один из троллей подал множество исков к онлайн-магазинам, утверждая, что владеет правами на технологию, использованную на их веб-сайтах — получения результатов поиска, не точно соответствующих запросу. Microsoft сообщил, что в среднем в любой отдельно взятый момент времени около 60 патентных претензий к нему ожидают рассмотрения в той или иной стадии, из-за чего компания вынуждена тратить десятки миллионов долларов ежегодно на юридическую поддержку. У Google, Blackberry, Earthlink и Red Hat расходы на адвокатов в гражданских исках выросли на 400% по сравнению с 2005 г.
Но если крупные компании еще способны противостоять натиску, то мелкие и средние — а их большинство — оказываются в очень уязвимой позиции. 55% бизнесов, ставших жертвами троллей, имеют прибыль менее $10 млн, а 82% — менее $100 млн. У них просто нет ресурсов для затяжных тяжб, и поэтому в большинстве случаев они вынуждены идти на досудебное соглашение. Даже если ответчик идет в суд и выигрывает, он все равно теряет время, которое можно было бы потратить на развитие.
Мало того, что они подрывают реальное производство и сферу услуг, они также наносят ущерб научно-техническому развитию за счет создания юридических и репутационных преград на пути инвестиций. К тому же патентный троллинг может стать источником роста банкротств и безработицы. Во всем мире это занятие считается злом, с которым необходимо бороться.
Ущерб
Общая стоимость юридических услуг для ответчиков в патентных процессах в 2011 г. составила около $29 млрд (в 2005 г. — только около $7 млрд). Средняя сумма расходов на этапе подготовки к процессу составляет $1,6 млн, сам процесс — еще $2,8 млн, в случае, если на кону сумма в пределах от $1 млн до $25 млн. Кроме того, компании вынуждены открывать внутреннюю информацию, что создает риск утечки промышленных секретов, не говоря уже том, что сотрудники компании вынуждены отвлекаться от своих прямых обязанностей.
А вот истец практически ничем не рискует. Адвокатов Patent Assertion Entity (PAE, Организация для защиты патентов) обычно нанимают на условиях гонорара выигрыша, поскольку такие компании ничего не производят; у них нет риска получить ответный иск, снизить производительность или потерять прибыль от запрета на продажи; репутационный ущерб им также безразличен. Поэтому, дождавшись момента, когда «их» технология станет широко использоваться, тролли грозят исками широкому кругу ответчиков, для которых поиск альтернативы уже будет слишком дорого стоить. Заваливая ответчиков исками, тролли заставляют их тратить огромные суммы на юридические услуги, стараясь сделать досудебное соглашение более привлекательным вариантом. Один такой истец-тролль даже объяснил прямым текстом свою ценовую политику — требовать на переговорах заметно меньше, чем истец потратил бы на защиту в суде.
Одни из самых громких судебных споров за интеллектуальную собственность.
«Формально действия троллей являются законными. Они действуют по достаточно простому алгоритму: анализируют рынок, получают права на интересующую интеллектуальную собственность, схожую с объектами потенциальной жертвы, направляют претензии и исковые заявления», — рассказала руководитель Z&G.Patent Мария Гаврилова. По ее словам, ущерб от патентных троллей по всему миру только за период с 1991 по 2011 год был оценен в 500 миллиардов долларов, и с каждым годом эта сумма растет.
Таким образом, неблагоприятными последствиями от действий патентных троллей могут быть аресты товаров, запреты на производство и реализацию продукции, содержащей запатентованное техническое решение, и финансовые затраты на возмещение убытков или выплату компенсации.
Ну и конечно же на горячее, расскажем немного о возможных коррупционных течениях.
«Административный патент»
Так сложилось, что в России на государственном уровне очень низкая заинтересованность в том, чтобы развивать и продвигать собственные технологии. Определенный круг коммерсантов от науки получает солидные комиссионные с того, что внедряет какие-то западные придумки. Им за это платят. К сожалению, проблему обостряет российская система патентования. Она имеет серьезные изъяны. От автора требуют полного раскрытия информации, абсолютной конкретики и детализации.
Кроме того, изобретатели жалуются на «воровство идей»: после опубликования патента идеей бесплатно и безнаказанно может воспользоваться любой, кто в состоянии внести небольшие изменения в исходный образец. Деньги и коррумпированные связи в роспатенте, и в госкорпорациях открывают буквально все двери перед мошенниками. Итог всего этого весьма печальный. Добросовестные производители вытесняются с рынка, а мошенники, обретая монополию, поднимают цены на товары в десятки и сотни раз. Это приносит огромный ущерб государству. А теперь рассмотрим реальный пример мошеннической схемы.
В новостях уже более года рассказывается о связи между фармбизнесом и семьей Голиковой, которая является супругой бывшего министра торговли РФ Виктора Христенко и мачехой Владимира Христенко — бенефициара фармкомпании «Нанолек». К примеру, ещё весной 2021 года Владимир Христенко заявлял о планах фирмы к 2026 году нарастить в три раза портфель вакцин от пневмококка, вируса папилломы человека, опоясывающего лишая и коронавируса .
Спикер Госдумы Вячеслав Володин поручил изучить материалы о возможном конфликте интересов членов федерального оперативного «антиковидного» штаба. Среди тех, кого проверят, — глава Роспотребнадзора Анна Попова, а также руководитель оперштаба, чей родственник работает в фарминдустрии, но вторая фамилия не называлась. Вероятно, вторым проверяемым станет вице-премьер Татьяна Голикова, о пасынке которой — бенефициаре фармкомпании «Нанолек» Владимире Христенко — неоднократно сообщалось в новостях.
7 декабря 2021 года депутат Госдумы от КПРФ Николай Коломейцев публично заявил, что им стало известно о том, что Попова «является соавтором патента на одну из вакцин, которую она же дает разрешение применять, на которую она же влияет на получение госзаказа и все патентообладатели получают 30% от госзаказа». Он также добавил, что «один из родственников руководителей оперштаба является совладельцем завода по производству тоже одной из самых распространенных вакцин». В последнем случае, вероятно, речь шла о Татьяне Голиковой, у которой есть родственник — совладелец фармбизнеса и потенциальный производитель одной из антиковидных вакцин.
А вот несколько фактов о Татьяне Голиковой и компании ООО «Нанолек»:
— пасынок Голиковой Владимир Христенко через цепочку кипрских фирм действительно является бенефициаром ООО «Нанолек»;
— ООО «Нанолек» является крупной фармацевтической компанией, которая имеет целую пачку госконтрактов, в том числе на поставку двух вакцин из нацкалендаря: вакцины против полиомиелита и комбинированной вакцины для профилактики дифтерии, столбняка, коклюша, полиомиелита и заболеваний, вызванных гемофильной палочкой. В 2020 году на «Нанолек» приходилось 20% от общей доли поставок по госзаказам этих вакцин;
— «Нанолек» является бизнес-партнёром центра имени Чумакова, разработавшего вакцину от коронавируса — «КовиВак». С весны 2021 года у них даже есть общий актив в Кировской области — ООО «Инвак», третьим совладельцем которого является кипрская фирма «Иссоль Инвестмент Лимитед»;
— в марте 2021 года глава Минпромторга РФ Денис Мантуров публично заявлял, что «Нанолек» выбран индустриальным партнером по производству вакцины «КовиВак»;
— ООО «Нанолек» получал господдержку. К примеру, в июне 2020 года Фондом развития промышленности, созданным по инициативе Минпромторга РФ, фирме предоставили целевой заём под 1% годовых до 10 июня 2022 года на сумму 417,632 млн рублей. На них компания планирует реализовать проект «Комплексный проект для обеспечения государства лекарственными препаратами для борьбы с коронавирусной инфекцией»;
— «Нанолек» заявился в госреестре лекарственных средств как продавец ряда ковидных лекарств, в том числе «фавипиравира» под торговым наименованием «Ковидолек». Также фирма выпустила партию «Гидроксихлорохина», включенного в рекомендации Минздрава РФ для лечения COVID-19. И это далеко не весь её портфель медпрепаратов от ковида;
— компания «Нанолек» по инициативе Минпромторга включена в список системообразующих организаций, но последнее слово о включении в этот реестр у правительственной комиссией по повышению устойчивости развития российской экономики. В её состав входит и Голикова.
ЯНДЕК-ДЗЕН (https://zen.yandex.ru/id/611a421be1db7855c276a694)